Дух, который сделал этот остров громким, многоликим и гордым, постепенно угасает.
Шям Бхатия — лауреат престижных литературных премий, военный корреспондент, проживающий в Лондоне.
Среди его книг — «Ядерная бомба Индии», «Ярче багдадского солнца» и биография Беназир Бхутто «Прощай, Шахзади».
Способность Великобритании смеяться над собой — и слушать тех, кто с ней не согласен — когда-то была предметом национальной гордости.
От сатиры телевизионных программ «That Was The Week That Was» и «Spitting Image» до хулиганов в Гайд-парке и горячих телефонных звонков в радиоэфир — демократия в стране была громкой, дерзкой и великолепно непочтительной.
Эта Великобритания исчезает.
Когда-то восхищавшаяся своим бурным плюрализмом, Великобритания долгое время считала свободу слова знаком чести.
Она терпела непочтительность — даже ценила ее как доказательство либеральной силы — и считала несогласие не просто допустимым, но и необходимым.
Сейчас это наследие тихо разрушается законодательством и страхом, заменяясь более хрупким государством, которое контролирует протесты и плакаты, а также сатиру, сарказм и даже личные сообщения в WhatsApp; государством, которое во имя общественного порядка криминализирует свободы, которые когда-то использовались для насмешек над власть имущими.
Возьмем, к примеру, дело Марианны Соррелл: 80-летней пенсионерки-учительницы, которая была арестована в Кардиффе за то, что молча держала плакат на мирном митинге в поддержку Палестины.
Ее задержали и продержали под стражей почти 27 часов.
Полиция обыскала ее дом, изъяв такие предметы, как книги, ударные инструменты и трость.
Условия ее освобождения под залог даже запрещали ей возвращаться в Уэльс.
Ее преступление? Тихое несогласие.
Затем был Джон Фарли: 67-летний бывший учитель из Лидса, который на митинге в поддержку Газы держал в руках карикатуру из «Private Eye» — старейшего сатирического журнала Великобритании, известного своими насмешками над политиками и разоблачением лицемерия.
На карикатуре высмеивалась антитеррористическая риторика правительства.
В ответ Фарли был арестован по Закону о терроризме 2000 года, ему надели наручники и допрашивали в течение нескольких часов.
«Меня обыскали и обращались со мной как с преступником — за то, что я держал в руках сатирическую карикатуру», — сказал он.
И когда он объяснил, откуда взялась карикатура, по его словам, полицейские просто смотрели на него с непониманием.
Редактор журнала Иэн Хислоп тоже был встревожен: «Если мы дошли до того, что за то, что ты держишь в руках карикатуру из журнала «Private Eye», тебя арестовывают по Закону о терроризме, то мы действительно сошли с ума».
Но вторжения не ограничиваются публичным пространством; они происходят и в британских домах.
В начале этого года Макси Аллен и Розалинд Левин — родители 9-летней девочки из Хартфордшира — были арестованы на глазах у своей дочери после того, как обменялись сообщениями с критикой нового директора ее школы в группе WhatsApp.
Шесть полицейских прибыли в их дом, изъяли их устройства, и супруги были допрошены в течение нескольких часов по обвинению в злонамеренных сообщениях.
«Мы превратились из заботливых родителей в подозреваемых в преступлении — из-за частной беседы», — сказал Аллен.
Климат страха распространился даже на британский комедийный мир.
Пару лет назад комик Джо Лайсетт рассказал, что на него пожаловался в полицию зритель, обидевшийся на одну из его шуток.
Полицейские начали расследование и попросили Лайсетта предоставить письменное объяснение своего выступления.
«Справедливости ради, полицейские отнеслись к этому очень любезно», — сказал он позже.
«Но они считали, что обязаны провести расследование».
В конце концов, обвинения не были предъявлены, но этот случай показывает, как безобидная сатира может вызвать официальное расследование — и почему многие представители этой профессии предпочитают молчать, а не отвечать на вызов в суд.
Сфера действия цензуры теперь распространяется и на туманную область «ненависти».
Введенное с целью защиты маргинализированных групп, законодательство о преступлениях на почве ненависти может применяться с тревожной неопределенностью. Одним из широко цитируемых примеров является расследование полицией в 2020 году более 120 000 так называемых «непреступных инцидентов на почве ненависти» — высказываний, которые не считаются преступными, но все же заносятся в официальные протоколы, что иногда влияет на будущие проверки при приеме на работу.
Есть и другие законы, которые действуют на столь же неопределенной почве: в 2022 году правительство приняло Закон о полиции, преступности, наказаниях и судах, который дает правоохранительным органам расширенные полномочия по прекращению протестов, считающихся «шумными» или «деструктивными». Это был переломный момент, когда основанием для ареста стало не насилие, а громкость.
И теперь закон действует как глушитель публичного самовыражения, особенно для тех, кто находится на обочине общества.
Между тем, новые законы, такие как Закон о безопасности в Интернете, дают регулирующим органам право цензурировать цифровой контент, считающийся «вредным», что является опасно неопределенным термином.
Этот закон призван защитить детей и уязвимых пользователей, но на практике он расширяет влияние государства на сатиру, пародию и законную политическую критику.
А с учетом растущего давления со стороны США после визита делегации Конгресса из Вашингтона на прошлой неделе, это становится трансатлантической проблемой.
Когда свобода слова становится риском, молчание становится стратегией — и демократический дискурс рушится изнутри.
Дело не в законе и порядке. Дело в страхе и контроле. И хотя правительство настаивает, что речь идет о «балансе» и защите людей от вреда, особенно в нестабильной политической обстановке, баланс подразумевает соразмерность — а в аресте пожилой женщины за лозунг или в рейде на семейный дом из-за сообщения в WhatsApp нет ничего соразмерного.
Эти примеры не являются исключениями. Они являются сигналами того, что государство так крепко держится за свою версию событий, что рискует полностью задушить инакомыслие.
Ни один из этих людей не был насильственным. Ни один не разжигал ненависть. Ни один не представлял реальной угрозы общественной безопасности. Тем не менее, все они были обработаны как подозреваемые — за ними следили, их арестовали, допрашивали, а в некоторых случаях запретили высказываться вновь.
А что сказать о полиции с дубинками, арестовывающей пожилых граждан, как будто они представляют угрозу национальной безопасности? Они все больше отдаляются от культурного наследия, которое, как они утверждают, защищают.
Во всем этом есть ощущение, что что-то тихо ускользает — не только права, но и более глубокое понимание того, что значит быть британцем. Трагедия заключается не только в потере свободы, но и в угасании памяти о том, что когда-то она была.
Конечно, несправедливость — не новость, новость в том, кого она затрагивает. На протяжении десятилетий многие цветные жители Великобритании терпели слежку, подозрения и угнетение, часто без громких заголовков и возмущения. Теперь большая часть белого населения впервые испытывает то, что другие знают давно: свобода слова в Великобритании всегда была условной — в зависимости от того, кто ты, что ты говоришь и насколько приемлема твоя правда.
Есть причина, по которой комики занимаются самоцензурой, журналисты консультируются с юристами, прежде чем шутить, а люди колеблются, прежде чем пересылать мемы — на случай, если их неправильно поймут, сочтут оскорбительными или вырвут из контекста.
Мы являемся свидетелями тихого разрушения демократической нормы: права быть непочтительным, критичным или даже глупым, не подвергаясь уголовному преследованию. Британская икона Джордж Оруэлл предупреждал нас об этом: «Если свобода что-то и значит, то это право говорить людям то, что они не хотят слышать».
Но это не просто внутренний кризис. Он затрагивает всех — даже тех, кто просто проездом. Когда-то Великобритания привлекала посетителей не только своими соборами и замками, но и своей шумной, самоуверенной демократией. Спикерс-Корнер в Гайд-парке — открытый символ нефильтрованного публичного самовыражения — был изюминкой для многих. Сегодня это место стоит в зловещей тишине. Толпы стали реже. Ораторов стало меньше. Дух ослабел.
И все же Великобритания продолжает поучать других. Лондонские правозащитные организации быстро реагируют на случаи репрессий за рубежом, но, возможно, пришло время обратить свой взгляд на свою страну. Ущемление гражданских свобод — это не только то, что происходит в далеких авторитарных странах. Это происходит здесь — тихо, легально и с нарастающей скоростью.
Итак, слово предостережения: Великобритания, которую многие когда-то представляли — остроумная, толерантная, открытая — больше не существует. В сегодняшней реальности неосторожное замечание в пабе, ироничный слоган на футболке или неверно услышанная шутка могут привести к тому, что в дверь постучат.
Дух, который делал этот остров громким, многообразным и гордым, угасает. И хотя Великобритания еще не потеряна, за ней определенно нужно следить.
Источник: www.politico.eu/article/freedom-speech-suspicion-britains-expression-crisis-uk-police-palestine-democracy/
Также по теме:
